Дополнение к публикации статьи «Рефлексы головного мозга»
После публикации моей статьи («Психологическая газета» от 13.03.2023) было получено несколько отзывов. Обычно я уважительно отвечаю каждому коллеге, кто нашел нужным отреагировать на конкретную публикацию, но в данном случае оказался в затруднительном положении. Дело в том, что за редким исключением, большинство отзывов были написаны чрезвычайно деликатно и даже, я бы сказал, витиевато. Как мне представляется, за этой деликатностью скрывался несформулированный в тексте прямой вопрос: «Как можно ставить под сомнение теории И.М. Сеченова и И.П. Павлова, которые составляют фундамент современной научной психологии?» Отвечу прямо: «К сожалению, да — все еще составляют» (ничуть не умаляя значения этих теорий на определенном историческом этапе развития психологической науки).
В связи с такой реакцией коллег на вполне уважительный анализ работ двух упомянутых выше — безусловно — выдающихся ученых вспомнилось, как на одной из конференций после моего выступления с тезисами Нематериальной теории психики председательствующий — известный советский академик — раздраженно спросил: «Как можете вы — ученый (!), материалист и дарвинист — излагать такие идеи и ставить под сомнение принцип нервизма и даже работы Энгельса?» Я был вынужден откровенно признать, что действительно считаю себя ученым, но не являюсь материалистом и дарвинистом в примитивном понимании этих определений. Далее последовал вердикт председательствующего: «Тогда нам не о чем говорить». Я молча согласился и покинул и кафедру, и конференцию. Для советского периода в описанной ситуации не было ничего удивительного.
Мой друг профессор А.Л. Орбели, который также участвовал в этой конференции и разделял мои новые подходы к психике, посоветовал мне «завернуть свои идеи в тряпочку и засунуть их куда подальше» и больше «не подставляться», если я хочу остаться в науке. Признаюсь, я следовал этому совету на протяжении нескольких лет, даже десятилетий. А затем таки изложил свою теорию в достаточно подробном варианте [6–11, 14–18]. Самое интересное, что в последующие годы, за исключением двух отзывов, о которых я упомяну ниже, никто не предпринял каких-либо попыток серьезной критики новой теории. Отозвалась только профессор Л.Н. Собчик, сообщив публично, что все эти положения она уже где-то видела в западных изданиях, но на мою также публичную просьбу сообщить хотя бы примерно источник информации уважаемая Людмила Николаевна вообще не ответила. Вынужденно отмечу, что новая теория после ее публикации в западной научной печати в течение пяти лет (2017–2021) ежегодно выдвигалась Нобелевским комитетом на премию по физиологии и медицине и проходила проверку на плагиат по всемирной базе данных. Никаких сколько-нибудь сходных идей или работ других авторов выявлено не было. Второй якобы критический отзыв появился недавно в казанском «Неврологическом вестнике», но он вообще не заслуживает упоминания, так как там отсутствуют какие-либо мысли, а весь текст «рецензии» сводился к типичной формуле пасквиля: «А что нам мог сообщить человек с таким носом?»
В этой связи считаю необходимым подставиться еще раз и еще раз прояснить свою позицию.
Впервые идея о том, что не нервная система управляет психикой, а совсем наоборот, была мной изложена в монографии «Аутогенная тренировка» в 1986 году [3]. В частности, в разделе, посвященном биологической обратной связи, описывалось, как предъявление испытуемому на экране информации о частоте его пульса или величине артериального давления позволяет с помощью БОС приобрести навыки произвольного (сознательного) влияния на эти показатели. Там же мной была сформулирована гипотеза, что не существует физиологических функций, не поддающихся сознательному контролю. Есть функции, задача опроизволивания которых не ставилась или не может быть достигнута при современном уровне развития технических средств [3: 263]. В последующем я не возвращался к этой идее, даже несмотря на несколько писем от коллег, которые сообщали об успешных опытах произвольного управления уровнем сахара в крови и даже формулой крови. Я видел, что авторы этих сообщений заражены (чрезвычайно дорогостоящей и потому оцениваемой мной пессимистически) идеей БОС, но их единичные опыты на себе не позволяли делать какие-либо научно обоснованные выводы.
К новым размышлениям на эту тему меня подтолкнули известные опыты Жана Шарко с внушенными параличами, которые «поражали» руку его пациентки, но не так, как это обычно бывает в клинике, — в соответствии с зонами иннервации. Внушенный паралич «поражал» руку пациентки «в целом», невзирая на зоны иннервации, то есть так, как она была представлена в сознании не обладающей медицинскими познаниями Мари Бланш. Эти опыты неоднократно наблюдали З. Фрейд, В.М. Бехтерев, Ж. Бабинский (кстати, описавший роль самовнушений в развитии психопатологии) и множество других выдающихся психиатров и неврологов, но никто из них почему-то не сделал лежащий на поверхности вывод: не нервная система управляет психикой, а психика управляет нервной системой. Сама же (собственно) нервная система управляет деятельностью всех внутренних органов, но не поведением личности. Позднее мной было обосновано [11], что нервная система и психика — это две тесно взаимосвязанные, но принципиально разные системы: первая является анатомо-физиологической структурой, а вторая — информационной структурой и, следовательно, — нематериальна!
Вернусь к уже упомянутому «принципу нервизма», которое было введено в науку И.П. Павловым в конце XIX века. Если очень кратко, главной идеей нервизма является признание главенствующей роли нервной системы в регуляции всех физиологических функций и процессов [1]. И в этом смысле принцип нервизма не вызывает никаких сомнений или возражений. Но затем, отталкиваясь от своих уникальных опытов по изучению желудочной секреции и выработке условных рефлексов, И.П. Павлов формирует несколько неожиданных гипотез, простирающихся далеко за пределы научной физиологии. Он развивает теоретическое учение (а учение — это уже не совсем наука1) о высшей нервной деятельности, так же в своей основе, по мнению И.П.Павлова, — рефлекторной, и даже предлагает исключить из употребления термин «психика» и заменить его термином «высшая нервная деятельность» [5].
К сожалению, учение И.П. Павлова постепенно превратилось в не подлежащую критическому пересмотру догму и вошло как один из основополагающих принципов во все системы наук о человеке, включая психологию, и даже в обыденную речь. Ученые сплошь и рядом «ничтоже сумняшеся» пишут о том, как мозг «запланировал, предвидел, решил» и т.д. Эта традиция сохранилась с тех пор, когда нервные и психические расстройства еще не разделялись, а клиники и кафедры университетов так и именовались: «нервных и психических болезней». То, как происходило постепенное размежевание нервного и психического, мной достаточно подробно анализировалось в монографии «Психическое расстройство» [6]. И мне искренне жаль, что до настоящего времени выходят тысячи работ о мозговых механизмах психических расстройств. Безусловно, такие расстройства наблюдаются практически при всех органических поражениях мозга. Но при большинстве сугубо психических расстройств никаких поражений мозговой ткани, позволяющих диагностировать ту или иную психопатологию, не выявляется!
Если хорошо подготовленному врачу-интернисту предоставить все основные анализы и результаты специальных исследований, даже при исключении контакта с пациентом, он с высокой вероятностью поставит относительно верный диагноз или, во всяком случае, определит, к какой системе органических или функциональных нарушений относится данная патология. Однако, если даже супер-опытному психиатру предоставить все возможные результаты лабораторных и аппаратных исследований, включая ЭЭГ и КТ, и предложить поставить психиатрический диагноз без общения с пациентом — ни один нормальный психиатр этого делать не станет. Главным является информационный аспект поведения и общения, то есть специфика функционирования психики пациента, его связи с реальностью, его ориентации во времени и месте и в собственной личности.
Тем не менее, бытовое выражение о том, что у кого-то «не все в порядке с нервами» остается характерным даже для медицинского сообщества. В силу этой убежденности, если кто-то страдает психическим расстройством, нужно начинать лечить нервные волокна и нервные центры, хотя нервы — это просто проводники импульсов внутренней регуляции физиологических функций от ЦНС к органам и тканям, а также контроля состояния последних по системе обратной связи.
Определения «психическая болезнь» и «психически больной» остаются активно действующими в абсолютном большинстве клиник, университетов и научных текстов, несмотря на то, что они не имеют права на существование и, более того, — оскорбительны для пациентов. Тем, кто сомневается, следует более внимательно перечитать Международную классификацию болезней (МКБ-10), где есть паразитарные болезни, эндокринные, крови и т.д., но там вообще нет «психических болезней», есть только «психические расстройства». И это чрезвычайно важное достижение медицинской науки и последних пересмотров МКБ, которым мы обязаны психодинамическим подходам к психопатологии.
И теперь о главном — почему новая теория психики нематериальная? Существует множество классификаций и определений психических процессов: познавательных, эмоциональных и волевых. Но уверен, что никто не будет оспаривать, что их общая и главная суть состоит в получении, усвоении, сохранении, обмене, производстве, обобщении и передаче информации, начиная от первых вербальных и эмоциональных стимулов от матери к ребенку и до самых высоких уровней научных обобщений и дискуссий. Хорошо известные опыты ферральных детей («Маугли»), лишенных социальной среды и социализации в целом, убедительно демонстрируют, что при отсутствии вербального научения (программирования психики ребенка) никакой человеческой психики не формируется. Такие люди, естественно, принадлежат к биологическому виду Homo Sapience и даже усваивают язык того животного сообщества, где им удалось выжить, но если это выживание растянулось на годы, они уже никогда не становятся личностями несмотря на все усилия психологов, врачей и реабилитологов.
Проблеме информации применительно к психической деятельности и поведению и до моих работ уделялось определенное внимание. Но никто из коллег не обратил внимания на одну вроде бы маленькую «деталь», хотя точнее — открытия в смежной области знания. Информация — нематериальна. Первым это обосновал Норберт Винер [2], в частности, что информация — это не материя и не энергия, это информация. Не слишком удачное определение, которой мной было дополнено: информация в целом и в любой форме принадлежит к категории идеального, так же, как совесть, мораль и т.д. Позднее положение о том, что информация нематериальна, стало в академической науке общепризнанным, а затем было обосновано, что она вообще не существует без субъекта ее восприятия. Причем одна и та же информация у различных субъектов восприятия может вызывать самые разные реакции (вплоть до противоположных). Вспомним 11 сентября: погруженное в общенациональный траур население США и ликующий от счастья народ Ливии — а информация одна и та же. Таким образом, старый философский вопрос о том, пахнет ли роза, когда ее не нюхают, имеет однозначное решение: нет, не пахнет.
Теперь самый главный вывод: носителем психики является не мозг, а социум. Без погружения в «купель языка» и без социального программирования (без вкладываемой информации) никакой «мозговой» психики не возникает и быть не может. Тому, что социальное программирование и перепрограммирование психики возможно, причем в самых разных направлениях (от гуманистического до националистического), примеров сейчас более чем достаточно. Поэтому проблема информационного состояния социума и информационная теория психики нуждается в новых подходах и переосмыслении старых.
И последнее, о Ф. Энгельсе. Этот выдающийся классик марксизма в свое время, исходя из своих теоретических подходов к проблеме семьи, частной собственности, труда и капитала, обосновывал, что именно труд создал человека. По моим представлениям, это суждение ошибочно. Не труд, а именно уникальная способность Homo Sapience сохранять, производить, обобщать и передавать все более растущие объемы информации последующим поколениям (вначале в качестве петроглифов, затем папирусов, книг, радио, телевидения до самых современных электронных носителей) отличает людей от всех других живых существ нашей планеты.
Думаю, мне стоит на этом остановиться. Если кто-то захочет критически пересмотреть положения Нематериальной теории психики, заранее благодарен, она многократно опубликована на русском и английском. Принцип опровержимости Карла Поппера [13] как вариант научного познания мне нравится.
П.С.: Когда этот материал был уже готов, пришло личное сообщение еще от одной уважаемой коллеги. Цитирую: «На психфаке мы долго изучали анатомию и физиологию человека и еще подробнее анатомию и физиологию ЦНС, теорию рефлексов и т.д. Теперь понимаю, что нас последовательно готовили к принятию идеи, что психика — это ВНД, а кроме сердца, легких и печени у человека есть еще один орган — психика, которую нужно изучать и лечить, как такой же внутренний орган. С тех пор прошло более 20 лет. Самое печальное, что программы подготовки психологов практически не изменились. Спасибо за статью». На мое предложение переслать этот отзыв в «Психологическую газету» коллега ответила: «Я работаю на факультете, поэтому воздержусь». Добавляю это удивительно точное примечание к моему материалу: психика — это не еще один орган, а эпифеномен, и он требует качественно иных методов изучения и коррекции.
Учение — совокупность теоретических положений какой-либо области знаний, система взглядов какого-либо учёного, мыслителя, совокупность догматов какого-либо религиозного культа (вероучение).
Мой друг профессор А.Л. Орбели, который также участвовал в этой конференции и разделял мои новые подходы к психике, посоветовал мне «завернуть свои идеи в тряпочку и засунуть их куда подальше» и больше «не подставляться», если я хочу остаться в науке. Признаюсь, я следовал этому совету на протяжении нескольких лет, даже десятилетий. А затем таки изложил свою теорию в достаточно подробном варианте [6–11, 14–18]. Самое интересное, что в последующие годы, за исключением двух отзывов, о которых я упомяну ниже, никто не предпринял каких-либо попыток серьезной критики новой теории. Отозвалась только профессор Л.Н. Собчик, сообщив публично, что все эти положения она уже где-то видела в западных изданиях, но на мою также публичную просьбу сообщить хотя бы примерно источник информации уважаемая Людмила Николаевна вообще не ответила. Вынужденно отмечу, что новая теория после ее публикации в западной научной печати в течение пяти лет (2017–2021) ежегодно выдвигалась Нобелевским комитетом на премию по физиологии и медицине и проходила проверку на плагиат по всемирной базе данных. Никаких сколько-нибудь сходных идей или работ других авторов выявлено не было. Второй якобы критический отзыв появился недавно в казанском «Неврологическом вестнике», но он вообще не заслуживает упоминания, так как там отсутствуют какие-либо мысли, а весь текст «рецензии» сводился к типичной формуле пасквиля: «А что нам мог сообщить человек с таким носом?»
В этой связи считаю необходимым подставиться еще раз и еще раз прояснить свою позицию.
Впервые идея о том, что не нервная система управляет психикой, а совсем наоборот, была мной изложена в монографии «Аутогенная тренировка» в 1986 году [3]. В частности, в разделе, посвященном биологической обратной связи, описывалось, как предъявление испытуемому на экране информации о частоте его пульса или величине артериального давления позволяет с помощью БОС приобрести навыки произвольного (сознательного) влияния на эти показатели. Там же мной была сформулирована гипотеза, что не существует физиологических функций, не поддающихся сознательному контролю. Есть функции, задача опроизволивания которых не ставилась или не может быть достигнута при современном уровне развития технических средств [3: 263]. В последующем я не возвращался к этой идее, даже несмотря на несколько писем от коллег, которые сообщали об успешных опытах произвольного управления уровнем сахара в крови и даже формулой крови. Я видел, что авторы этих сообщений заражены (чрезвычайно дорогостоящей и потому оцениваемой мной пессимистически) идеей БОС, но их единичные опыты на себе не позволяли делать какие-либо научно обоснованные выводы.
К новым размышлениям на эту тему меня подтолкнули известные опыты Жана Шарко с внушенными параличами, которые «поражали» руку его пациентки, но не так, как это обычно бывает в клинике, — в соответствии с зонами иннервации. Внушенный паралич «поражал» руку пациентки «в целом», невзирая на зоны иннервации, то есть так, как она была представлена в сознании не обладающей медицинскими познаниями Мари Бланш. Эти опыты неоднократно наблюдали З. Фрейд, В.М. Бехтерев, Ж. Бабинский (кстати, описавший роль самовнушений в развитии психопатологии) и множество других выдающихся психиатров и неврологов, но никто из них почему-то не сделал лежащий на поверхности вывод: не нервная система управляет психикой, а психика управляет нервной системой. Сама же (собственно) нервная система управляет деятельностью всех внутренних органов, но не поведением личности. Позднее мной было обосновано [11], что нервная система и психика — это две тесно взаимосвязанные, но принципиально разные системы: первая является анатомо-физиологической структурой, а вторая — информационной структурой и, следовательно, — нематериальна!
Вернусь к уже упомянутому «принципу нервизма», которое было введено в науку И.П. Павловым в конце XIX века. Если очень кратко, главной идеей нервизма является признание главенствующей роли нервной системы в регуляции всех физиологических функций и процессов [1]. И в этом смысле принцип нервизма не вызывает никаких сомнений или возражений. Но затем, отталкиваясь от своих уникальных опытов по изучению желудочной секреции и выработке условных рефлексов, И.П. Павлов формирует несколько неожиданных гипотез, простирающихся далеко за пределы научной физиологии. Он развивает теоретическое учение (а учение — это уже не совсем наука1) о высшей нервной деятельности, так же в своей основе, по мнению И.П.Павлова, — рефлекторной, и даже предлагает исключить из употребления термин «психика» и заменить его термином «высшая нервная деятельность» [5].
К сожалению, учение И.П. Павлова постепенно превратилось в не подлежащую критическому пересмотру догму и вошло как один из основополагающих принципов во все системы наук о человеке, включая психологию, и даже в обыденную речь. Ученые сплошь и рядом «ничтоже сумняшеся» пишут о том, как мозг «запланировал, предвидел, решил» и т.д. Эта традиция сохранилась с тех пор, когда нервные и психические расстройства еще не разделялись, а клиники и кафедры университетов так и именовались: «нервных и психических болезней». То, как происходило постепенное размежевание нервного и психического, мной достаточно подробно анализировалось в монографии «Психическое расстройство» [6]. И мне искренне жаль, что до настоящего времени выходят тысячи работ о мозговых механизмах психических расстройств. Безусловно, такие расстройства наблюдаются практически при всех органических поражениях мозга. Но при большинстве сугубо психических расстройств никаких поражений мозговой ткани, позволяющих диагностировать ту или иную психопатологию, не выявляется!
Если хорошо подготовленному врачу-интернисту предоставить все основные анализы и результаты специальных исследований, даже при исключении контакта с пациентом, он с высокой вероятностью поставит относительно верный диагноз или, во всяком случае, определит, к какой системе органических или функциональных нарушений относится данная патология. Однако, если даже супер-опытному психиатру предоставить все возможные результаты лабораторных и аппаратных исследований, включая ЭЭГ и КТ, и предложить поставить психиатрический диагноз без общения с пациентом — ни один нормальный психиатр этого делать не станет. Главным является информационный аспект поведения и общения, то есть специфика функционирования психики пациента, его связи с реальностью, его ориентации во времени и месте и в собственной личности.
Тем не менее, бытовое выражение о том, что у кого-то «не все в порядке с нервами» остается характерным даже для медицинского сообщества. В силу этой убежденности, если кто-то страдает психическим расстройством, нужно начинать лечить нервные волокна и нервные центры, хотя нервы — это просто проводники импульсов внутренней регуляции физиологических функций от ЦНС к органам и тканям, а также контроля состояния последних по системе обратной связи.
Определения «психическая болезнь» и «психически больной» остаются активно действующими в абсолютном большинстве клиник, университетов и научных текстов, несмотря на то, что они не имеют права на существование и, более того, — оскорбительны для пациентов. Тем, кто сомневается, следует более внимательно перечитать Международную классификацию болезней (МКБ-10), где есть паразитарные болезни, эндокринные, крови и т.д., но там вообще нет «психических болезней», есть только «психические расстройства». И это чрезвычайно важное достижение медицинской науки и последних пересмотров МКБ, которым мы обязаны психодинамическим подходам к психопатологии.
И теперь о главном — почему новая теория психики нематериальная? Существует множество классификаций и определений психических процессов: познавательных, эмоциональных и волевых. Но уверен, что никто не будет оспаривать, что их общая и главная суть состоит в получении, усвоении, сохранении, обмене, производстве, обобщении и передаче информации, начиная от первых вербальных и эмоциональных стимулов от матери к ребенку и до самых высоких уровней научных обобщений и дискуссий. Хорошо известные опыты ферральных детей («Маугли»), лишенных социальной среды и социализации в целом, убедительно демонстрируют, что при отсутствии вербального научения (программирования психики ребенка) никакой человеческой психики не формируется. Такие люди, естественно, принадлежат к биологическому виду Homo Sapience и даже усваивают язык того животного сообщества, где им удалось выжить, но если это выживание растянулось на годы, они уже никогда не становятся личностями несмотря на все усилия психологов, врачей и реабилитологов.
Проблеме информации применительно к психической деятельности и поведению и до моих работ уделялось определенное внимание. Но никто из коллег не обратил внимания на одну вроде бы маленькую «деталь», хотя точнее — открытия в смежной области знания. Информация — нематериальна. Первым это обосновал Норберт Винер [2], в частности, что информация — это не материя и не энергия, это информация. Не слишком удачное определение, которой мной было дополнено: информация в целом и в любой форме принадлежит к категории идеального, так же, как совесть, мораль и т.д. Позднее положение о том, что информация нематериальна, стало в академической науке общепризнанным, а затем было обосновано, что она вообще не существует без субъекта ее восприятия. Причем одна и та же информация у различных субъектов восприятия может вызывать самые разные реакции (вплоть до противоположных). Вспомним 11 сентября: погруженное в общенациональный траур население США и ликующий от счастья народ Ливии — а информация одна и та же. Таким образом, старый философский вопрос о том, пахнет ли роза, когда ее не нюхают, имеет однозначное решение: нет, не пахнет.
Теперь самый главный вывод: носителем психики является не мозг, а социум. Без погружения в «купель языка» и без социального программирования (без вкладываемой информации) никакой «мозговой» психики не возникает и быть не может. Тому, что социальное программирование и перепрограммирование психики возможно, причем в самых разных направлениях (от гуманистического до националистического), примеров сейчас более чем достаточно. Поэтому проблема информационного состояния социума и информационная теория психики нуждается в новых подходах и переосмыслении старых.
И последнее, о Ф. Энгельсе. Этот выдающийся классик марксизма в свое время, исходя из своих теоретических подходов к проблеме семьи, частной собственности, труда и капитала, обосновывал, что именно труд создал человека. По моим представлениям, это суждение ошибочно. Не труд, а именно уникальная способность Homo Sapience сохранять, производить, обобщать и передавать все более растущие объемы информации последующим поколениям (вначале в качестве петроглифов, затем папирусов, книг, радио, телевидения до самых современных электронных носителей) отличает людей от всех других живых существ нашей планеты.
Думаю, мне стоит на этом остановиться. Если кто-то захочет критически пересмотреть положения Нематериальной теории психики, заранее благодарен, она многократно опубликована на русском и английском. Принцип опровержимости Карла Поппера [13] как вариант научного познания мне нравится.
П.С.: Когда этот материал был уже готов, пришло личное сообщение еще от одной уважаемой коллеги. Цитирую: «На психфаке мы долго изучали анатомию и физиологию человека и еще подробнее анатомию и физиологию ЦНС, теорию рефлексов и т.д. Теперь понимаю, что нас последовательно готовили к принятию идеи, что психика — это ВНД, а кроме сердца, легких и печени у человека есть еще один орган — психика, которую нужно изучать и лечить, как такой же внутренний орган. С тех пор прошло более 20 лет. Самое печальное, что программы подготовки психологов практически не изменились. Спасибо за статью». На мое предложение переслать этот отзыв в «Психологическую газету» коллега ответила: «Я работаю на факультете, поэтому воздержусь». Добавляю это удивительно точное примечание к моему материалу: психика — это не еще один орган, а эпифеномен, и он требует качественно иных методов изучения и коррекции.
Учение — совокупность теоретических положений какой-либо области знаний, система взглядов какого-либо учёного, мыслителя, совокупность догматов какого-либо религиозного культа (вероучение).